1108
2
Чего проще, подумал я, прочитав объявление о найме...
Мужик принес кота. На три дня. Едет на похороны. Подозрительно весел. Наверное, получит наследство. Оказалось, умер тот, кому он должен. Удача просто таскается за некоторыми!… Я внес в книгу регистрации постояльцев: Кот Барсик. Белый. Но без яиц.
А та блондинка, за попугаем все не идет. Оставляла на неделю, а теперь звонит, просит продлить проживание. Каждый раз в трубке слышится разухабистое застолье.
Мужик принес кота. На три дня. Едет на похороны. Подозрительно весел. Наверное, получит наследство. Оказалось, умер тот, кому он должен. Удача просто таскается за некоторыми!… Я внес в книгу регистрации постояльцев: Кот Барсик. Белый. Но без яиц.
А та блондинка, за попугаем все не идет. Оставляла на неделю, а теперь звонит, просит продлить проживание. Каждый раз в трубке слышится разухабистое застолье.
Вернется с блядок, будет ей сюрприз. Кеша-то заговорил. А она утверждала, – нет способностей. Манда чешется – это ли не способности? Толковый попугай...
Вчера заселился питон. Черт, почаще бы сдавали на хранение питонов. Не гадят, не воют, яйца демонстративно не вылизывают.
Лучшего постояльца трудно желать. А какой потенциал! Бумажка на входную дверь «Погладить питона 20 руб.» и дети из начальной школы за углом, выстраиваются в очередь.
Определенно, стоит больше есть морквы... Кролики просто ненасытны. Отстрачивают, как швейная фабрика средних размеров. За уши хуй оттащишь – это про них. Сексуальные налетчики с трогательными глазами.
Расфуфыренная бабенка, во-от с такими губами оставила рыжую суку померанского шпица. Брезгливо осмотрела наш пятизвездочный отель, велела при ней продезинфицировать клетку, и пригрозила Конституционным судом насчет блох.
– Блох и крупный рогатый скот на постой не принимаем, мадам. – успокоил я привереду. В журнал так и записал: сучка рыжая, крашеная...
Я свистнул местного Гекльберри Финна, которому по доброте посильно покровительствовал – подкармливал иногда. Толик, говорю, хочешь похавать?
– Паштет для котят? – зажглись глаза у лакомки и бомжа.
– Террин с кроликом. Только одолжи мне Тузика на пару часов. Для малыша есть дельце…
Ночью ломился пьяный, требовал койко-место. Фары, говорю, протри, мудило – гостиница для животных. Аф-аф! А ты человек, это звучит гордо, пиздуй в отель «За мусоркой».
Хозяйка вновь продлила Кешу. Заебала. Иннокентий схватывает на лету!.. Не какаду, а диктофон.
Еноты Чук и Гек. Содом и Гоморра… Что угодно: гремучие анаконды, саблезубые страусы, вилохвостые росомахи, но не эти агенты гестапо…
Вчера заселился питон. Черт, почаще бы сдавали на хранение питонов. Не гадят, не воют, яйца демонстративно не вылизывают.
Лучшего постояльца трудно желать. А какой потенциал! Бумажка на входную дверь «Погладить питона 20 руб.» и дети из начальной школы за углом, выстраиваются в очередь.
Определенно, стоит больше есть морквы... Кролики просто ненасытны. Отстрачивают, как швейная фабрика средних размеров. За уши хуй оттащишь – это про них. Сексуальные налетчики с трогательными глазами.
Расфуфыренная бабенка, во-от с такими губами оставила рыжую суку померанского шпица. Брезгливо осмотрела наш пятизвездочный отель, велела при ней продезинфицировать клетку, и пригрозила Конституционным судом насчет блох.
– Блох и крупный рогатый скот на постой не принимаем, мадам. – успокоил я привереду. В журнал так и записал: сучка рыжая, крашеная...
Я свистнул местного Гекльберри Финна, которому по доброте посильно покровительствовал – подкармливал иногда. Толик, говорю, хочешь похавать?
– Паштет для котят? – зажглись глаза у лакомки и бомжа.
– Террин с кроликом. Только одолжи мне Тузика на пару часов. Для малыша есть дельце…
Ночью ломился пьяный, требовал койко-место. Фары, говорю, протри, мудило – гостиница для животных. Аф-аф! А ты человек, это звучит гордо, пиздуй в отель «За мусоркой».
Хозяйка вновь продлила Кешу. Заебала. Иннокентий схватывает на лету!.. Не какаду, а диктофон.
Еноты Чук и Гек. Содом и Гоморра… Что угодно: гремучие анаконды, саблезубые страусы, вилохвостые росомахи, но не эти агенты гестапо…
Настроение отличное. Сижу, уплетаю вкусняшки с пивом. Вчера поднялся на игуане. Сопляки, как один клюнули на бумажку «Погладить крокодила 30 руб.». Да и некоторые взрослые…
Жаль рептилию забирают, я б выкачал из юннатов все карманные бабки.
Чтоб мне! Разбил аквариум с мышами-малютками – есть такой крошечный сорт. Пиздец фарш… Тридцать трупов. Эпические похороны в унитазе. Плакал.
Если жизнь черно-белая, я бы предпочел концепцию пианино – пожирней белого. Опять беда! Пропал бурундучок Яков. Я блядь обыскался малыша. Нашелся только хвостик… Бедняга. Крысы, – больше некому. А так-то неплохой брелок…
Заехали семь попугайчиков. Волнистых. Взволнованных, я бы сказал. Упоротый хор Турецкого. Пиздели всю ночь, опарыши. Глаз не сомкнуть.
Нынче у меня большие планы. Заселился лемур. Глаза, обрамленные мехом, вот что есть лемур. Хавает тараканов. Но сначала пристально их разглядывает, словно проебал пенсне. Очарователен!
Назавтра, к вечеру пригласил Викторию переться от лямура.
– От лемура. – поправила она.
Дура не понимает утонченных намеков на веские притязания. Вика блондинка.
Я приготовил тараканов, шампанское, фрукты, и изысканное приветствие.
– Манда чешется! – оглушительно приветствовал Кеша девушку прежде меня. На мгновенье, он принял её за свою белокурую хозяйку.
Больше девушку я не видал.
Гандон пернатый, сказал я попугаю.
– Иди нахуй. – ответил тот. Парень, кажется, занимается и самообразованием…
Голуби летят над нашей зоной… Серют и серют, серют и серют. Две штуки, а говна, как от бегемота, подцепившего усиленную кишечную палочку.
Та подбитая с изнанки силиконом баба забрала шпицу. Тузиковых блох я из собачонки вычесал. Малыш изрядно их натряс, пока заделывал померанской малышке шпитузиков.
Дьявол, я попутал хорьков. Одного за другим принесли двух: Стёпа и Клёпа. Мамаша родная не отличит, так похожи.
Пусть, думаю, дадут крысам просраться. Повязал одному ленточку, выпустил эту парочку. И забыл, кому повязал – Стёпе или Клёпе…
Уволили меня, когда явилась таки хозяйка Кеши. На радостях тот вывалил все что освоил…
Алексей Болдырев.
Жаль рептилию забирают, я б выкачал из юннатов все карманные бабки.
Чтоб мне! Разбил аквариум с мышами-малютками – есть такой крошечный сорт. Пиздец фарш… Тридцать трупов. Эпические похороны в унитазе. Плакал.
Если жизнь черно-белая, я бы предпочел концепцию пианино – пожирней белого. Опять беда! Пропал бурундучок Яков. Я блядь обыскался малыша. Нашелся только хвостик… Бедняга. Крысы, – больше некому. А так-то неплохой брелок…
Заехали семь попугайчиков. Волнистых. Взволнованных, я бы сказал. Упоротый хор Турецкого. Пиздели всю ночь, опарыши. Глаз не сомкнуть.
Нынче у меня большие планы. Заселился лемур. Глаза, обрамленные мехом, вот что есть лемур. Хавает тараканов. Но сначала пристально их разглядывает, словно проебал пенсне. Очарователен!
Назавтра, к вечеру пригласил Викторию переться от лямура.
– От лемура. – поправила она.
Дура не понимает утонченных намеков на веские притязания. Вика блондинка.
Я приготовил тараканов, шампанское, фрукты, и изысканное приветствие.
– Манда чешется! – оглушительно приветствовал Кеша девушку прежде меня. На мгновенье, он принял её за свою белокурую хозяйку.
Больше девушку я не видал.
Гандон пернатый, сказал я попугаю.
– Иди нахуй. – ответил тот. Парень, кажется, занимается и самообразованием…
Голуби летят над нашей зоной… Серют и серют, серют и серют. Две штуки, а говна, как от бегемота, подцепившего усиленную кишечную палочку.
Та подбитая с изнанки силиконом баба забрала шпицу. Тузиковых блох я из собачонки вычесал. Малыш изрядно их натряс, пока заделывал померанской малышке шпитузиков.
Дьявол, я попутал хорьков. Одного за другим принесли двух: Стёпа и Клёпа. Мамаша родная не отличит, так похожи.
Пусть, думаю, дадут крысам просраться. Повязал одному ленточку, выпустил эту парочку. И забыл, кому повязал – Стёпе или Клёпе…
Уволили меня, когда явилась таки хозяйка Кеши. На радостях тот вывалил все что освоил…
Алексей Болдырев.
Источник:
Новости партнёров
реклама
